Свое двадцатилетие я встречал в теплом и тесном кругу своих друзей и приятельниц в любезно предоставленной мне впервые для этой цели родительской трехкомнатной квартире. Мать приготовила только продукты и салаты, уехав на дачу к отцу и строго предупредив на предмет возможных эксцессов. Так что спиртное пришлось добывать уже самим, что не было тогда проблемой для веселых и ушлых студентов. Выпив и закусив, парни разбрелись по комнатам охмурять девиц, а я менял пластинки в проигрывателе и катушки в магнитофоне, наблюдая со стороны за происходящим с показной иронией и плохо скрытой завистью. Дело в том, что я был на то время совсем один. То есть абсолютно.
Нет, у меня, конечно, была масса знакомых среди одноклассниц и однокурсниц. Я не был ни затворником, ни физически, ни морально уродом, и ко мне периодически заглядывали дамы оптом и в розницу, они с удовольствием слушали музыку, позировали для фотографий и рисунков. Мы обменивались конспектами, ходили в кино и театр, на выставки и концерты, но…как то так складывалось, что девушки, которую я мог бы назвать своей, у меня до той поры не случилось. Вообще никогда. У меня была вполне традиционная ориентация, и я регулярно влюблялся в ту или иную особу еще с детского сада, но все это носило благопристойный характер вполне дружеских отношений. В моем возрасте это напрягало уже не по-детски.
Проблема была в дурном воспитании, которое возносило женщину на высоту, с которой можно было лишь целовать кончики ее туфель. Я высоко ценил и уважал их глубокий внутренний мир и личную свободу, а потому не мог себе позволить оскорбить их чистую невинность своими грязными и пошлыми поползновениями. Мне с детства внушили, что моя избранница должна быть непорочной девственницей, что бы потом верной стать женой и образцовой матерью моих детей. И я не имею права портить ей жизнь, не имея столь серьезных намерений. А всякие легкомысленные связи – это удел падших девиц легкого поведения и легкомысленных парней, не способных стать примерными мужьями и отцами.
Однако молодой организм настойчиво и регулярно требовал свое. И потому я был к тому времени весьма сексуально озабочен, тем более, что мои приятели, по их рассказам, уже со школьной скамьи стали настоящими мужчинами, сделав женщинами тех бесплотных созданий, которыми я застенчиво любовался, не подозревая тогда, на что они способны в реальности. Впрочем, к моему удивлению, опытные в любовных делах друзья вернулись вскоре за стол без особого успеха, а девицы дружно засобирались восвояси. На том вечеринка фактически и закончилась, но я воспринял это философски, поскольку подобных обломов случалось немало и раньше.
Да и не очень то и хотелось. Незадолго до того я познакомился с девушкой, которой суждено было сыграть значительную, если не сказать роковую, роль в моей судьбе. Она приехала поступать в наш ВУЗ, и меня с ней познакомила ее двоюродная сестра, с которой мы вялотекуще дружили уже несколько лет. Изящная платиновая блондинка быстро померкла на фоне яркой восточной красавицы-брюнетки модельного роста и пропорций, но долгое время они ходили ко мне в гости парой, да и я не видел причин отвергать старую приятельницу. Соревнование началось у девушек, и они зачастили ко мне и поодиночке. Я же не форсировал события, не понимая толком с чего и кого начать, а главное, как и где. Мы романтично гуляли по набережной и паркам при луне, Шахерезада Ивановна читала мне свои стихи, а я пытался разглядеть во тьме подходящую для моих целей подворотню или подъезд.
Беда была в том, что я был не просто мальчик, а натуральный нецелованный девственник. Это меня беспокоило и вело в бой, но смущало и останавливало не раз в решительный миг, не позволяя перейти некий внутренний порог. Робкие прикосновения к манящим мягким частям тела заставляли краснеть и отступать на заранее подготовленные позиции. Надо было срочно что-то делать. Давно назревшая проблема наболела в прямом и переносном смысле. В начале осени поступившая первокурсница явилась ко мне под вечер обсудить сугубо учебные вопросы, и я понял, что час пробил, сегодня или когда еще? В тот день я ощущал уже не столько любовь и нежность, сколько спортивную злость и азарт охотника, позволившие мне забыть обо всех табу.
Мы слушали музыку сидя на диване, и я не торопился включать свет. Мягкий сумрак обволакивал нас, а меланхолическая мелодия пьянила свой скрытой чувственной прелестью. Ее запрокинутая голова медленно склонилась на мое плечо и тут, как пишут в дамских романах, я повернул лицо ей навстречу, и наши губы встретились. Это был мой первый поцелуй! Мои руки обвили ее трепещущий стан, и я привлек к себе ее покорно-податливое тело. Их никто и ничто не останавливало под легким платьем, и через несколько мгновений она уже сидела передо мной как мраморная статуя, смутно белея в свете луны. Первобытный инстинкт затмевал голос разума. Я лихорадочно стащил с себя рубашку, но …заметил вдруг зажегшийся свет в прихожей на полупрозрачной вставке своей двери.
До меня дошло, что в горячке я забыл ее запереть, и через мгновение сюда может кто-то впереться. Это был самый крутой облом. Я успел только вскочить и заслонить собой испуганно сжавшуюся пассию. На пороге появились разъяренный отец и огорченная мать. Я не дал отпихнуть себя в сторону и стал грудью на пути незваных пришельцев. Убедившись, что воплей о помощи и насилия нет, они отступили, дав возможность даме быстро восстановить порядок своего гардероба. Мне тогда было высказано все то, с чем я позже столкнулся в полный рост, но кто же слушает родителей и думает о детях в таких ситуациях? Схватив несостоявшуюся любовницу под мышку, я гордо удалился с нею в ночь, вернув ее на место постоянной дислокации, а сам провел несколько дней в гостях у одноклассника.
Спустя некоторое время я все же довел задуманное до логического завершения и получил столь долго желаемое, но о том я писать уже, видимо, не стану. Случилось то, что должно было раньше или позже произойти. Это было удивительно, прекрасно и немного смешно, но я до сих пор не уверен, что стоило того, как сложилось все потом. Несмотря на то, что та девушка стала моей женой и родила мне сына несколько раньше, нежели я был к этому готов. Много раз позже я неверно определял решающий момент, делая фальстарт или наоборот, слишком затягивая прелюдию, но никогда более это уже не имело для меня и моей дальнейшей судьбы таких определяющих последствий. Я терял женщин, которые могли бы стать возлюбленными и войти в мою жизнь, но... не получилось. И в том было мое и их счастье. Или несчастье. Но я всегда сожалел только о том, что не случилось, а не о том, что произошло в моей жизни.
Свежие комментарии